— Я попробую уговорить Лору, — явно нехотя согласился Фаль. Он не горел желанием подставлять жену под возможный удар, но понимал правоту безопасника. Больше всего молодой королеве чисто по-человечески сейчас нужна была не охрана, а пресловутая моральная поддержка, которую вряд ли могли оказать малознакомые мужчины.

Как женщина справлялась и кто ее поддерживал — если вообще поддерживал — раньше, с момента замужества до скоропостижного вдовства, присутствующие решили не задумываться. Что было раньше — не их дело, а Ерашия Третьего, лезть же в личную жизнь короля — не самое разумное решение.

— Прекрасно. Вы уже придумали, что мы будем говорить послам?

— Тавьер, я знаю свою работу, — мягко осадил безопасника Фаль. — А вам бы лучше подумать о том, как приструнить кабинет и лакката[7] Саварди. Мне категорически не нравится наметившийся в Совете раскол.

— Я, как и вы, для таких дел должностью не вышел. — Ильнар недовольно скривился. — Приказывать министрам имеет право только королева.

Взгляды присутствующих скрестились на молодой женщине, которая стала еще бледнее: кажется, мгновение, и она упадет в обморок. Или закатит истерику.

Тавьер, может, и хотел бы потребовать от нее решительных действий и собранности, призвать к порядку и воззвать к гордости, напомнить о статусе и ответственности. Но не стал: понимал, насколько это бесполезно в сложившихся обстоятельствах.

Да, девочка, возможно, неглупая, и где-то там, за потерянным взглядом и впалыми щеками, вполне может таиться сильный характер. В конце концов, до катастрофы она держалась более чем достойно, ни разу ничем не опорочила себя и венценосного супруга — в отличие от прошлой, покойной королевы. Но пытаться пробудить этот характер сейчас… Вот только безобразной женской истерики ему не хватало для полного счастья!

— Боюсь, сегодня говорить об этом преждевременно, — продолжил Ильнар, обреченно махнув рукой. — Ее величеству нужно успокоиться и отдохнуть. Надеюсь, до вечера она сумеет хоть немного взять себя в руки.

— Никогда не поверю, что у тебя нет пары крупных козырей за обшлагами, — насмешливо крякнул старый министр обороны.

— Ну мы ведь говорим о законных методах, да? — вздохнул Тавьер. — При всем моем неуважении к нашему министру внутренних дел, министр он все же неплохой. Каждого несогласного устранять — так и согласных не останется. Нет, к компромату и грязным методам будем обращаться, только если не получится договориться. Но накар Фаль, безусловно, прав в одном: нет смысла дальше сидеть таким составом и горевать о том, что отправилось к Белому в за… к Белому. Предлагаю начать работать. Грай, напоминаю, безопасность королевы — на тебе. В том числе сегодня вечером, поэтому не трать время зря. И вообще, возьми подготовку выступления под контроль.

— Да помню, помню, — проворчал тот. — Хотя с удовольствием махнулся бы ролями с Вилем…

— Прости, друг, но я родословной не вышел, — не без злорадства улыбнулся Лавиль Ондар, сопроводив слова выразительным жестом «от мертвого грока[8] тебе хвост». — Оставь грязную работу простым смертным.

— Бе-бе-бе! — отозвался Тагренай.

Кто-то из поднявшихся на ноги мужчин не сдержал смешка, а Ильнар, прикрыв ладонью лицо, беззвучно выругался.

И эти люди — надежда Тайной канцелярии! Всего Турана!

— Грай, уйди, без тебя тошно! Ваше величество, несмотря на то, что он редкий паяц, можете смело ему доверять, — поспешил Тавьер заверить королеву. Та слабо и неуверенно улыбнулась в ответ, приняла из рук канцлера сына и вместе с министрами и новым начальником охраны двинулась к выходу. — А ты, Лавиль, сядь. Поговорим о насущном. И попытаемся понять, как мы дошли до такой жизни.

Ильнар понимал правоту помощника: ни о каких результатах расследования речи пока идти не могло, сейчас ему просто хотелось деталей. И Ондар не стал разочаровывать начальника.

Эксперты старательно собрали на месте трагедии все до последней щепочки и сейчас пристально изучали остатки взрывного устройства. Включая те, которые целитель извлек из мертвого короля. Но на это требовалось время, да и особых результатов ждать не приходилось. После взрыва, огромного количества крови и нескольких смертей вряд ли остались какие-то следы — магические или материальные. Единственный шанс — если реконструкция устройства поможет выйти на создателя, а чрезвычайная тонкость работы позволит сузить круг подозреваемых мастеров.

Конечно, Лавиль все это учитывал и полностью сознавал лежащую на нем ответственность. Делом занимались лучшие люди канцелярии и стражи, тянули за все ниточки. Проверяли королевских родственников, стоящих в очереди на престолонаследие, ближайших и удаленных соседей, наместников самых проблемных лаккатов и других возможных недовольных, жаждущих власти или краха большой страны.

Опрашивали потенциальных свидетелей закладки бомбы, пытались вычислить точный момент, но сузить хоть немного круг подозреваемых и установить сроки было крайне сложно. Никто толком ничего не видел: трон не охранялся, спокойно стоял в одной из комнат дворца, куда мог пройти любой, допущенный на территорию, — от поломойки до членов Совета. Материальной ценности, чтобы охранять его или прятать в сокровищницу, малый трон не имел: самоцветами не инкрустирован, листовым золотом не покрыт. Просто красивое резное деревянное кресло, славное своей историей и настолько приметное, что мало кто в здравом уме действительно рискнул бы его украсть. А с точки зрения безопасности… Увы, убийца просчитал все очень грамотно. Трон — это символ, королевское место, на которое никто никогда не посягнет и с которым стараются обращаться бережно. Вернее, старались.

— Иль, ты не хуже меня понимаешь, насколько все… не скажу, что глухо, но — зыбко. Кто бы это ни сделал, а подготовился он тщательно. Если не считать возможной удачи и чудес, самая… устойчивая надежда на осведомителей и проверку мастеров-механиков, — подытожил свой короткий доклад Ондар.

— И что ты предлагаешь? Сложить лапки и ждать, пока попытаются добить наследника? — мрачно пошутил Ильнар.

— Мне нужна санкция на разговор со смертниками,[9] — твердо заявил Лавиль. — Без твоего прямого приказа никто из Белого отдела даже не почешется.